Михаил Сухотин

Там где груши-яблони расцветают где орловы письма оберегает с панталыку сбившаяся Катюша за семью горами семью долами баргузин пошевеливает валами но уже ничью не тревожит душу

песнь соловья-пташечки-канарейки потому что в простреленной телогрейке жалобно кричит из печурки тесной раненный герой своего народа и сочувственно вторит ему природа все земные твари и хор небесный.

Все земные твари: «Лазо, когда бы в человеке прорезался голос жабы это был бы голос патриотизма: мимикрия на низшей ступени видов — то же что для множества индивидов говорок отечества, глас отчизны.

Ты кричишь настойчиво как младенец и поэтому, великий приспособленец, в колыбельке узкой под стать герою вечно оставайся призывом к свету и живым примером свою победу подтверждай в долине и над горою».

Говорит природа: «Лазо, ты спятил. Ты кому угодил и кому нагадил? Я тебя произвела дурака такого — как ты обращаешься с поднебесной? Где найду в себе я пустое место для тебя ни мертвого ни живого?

Догорай уж как-нибудь если сможешь все равно тебе уже не поможешь. Тонким прахом тело твоё развею в посрамленье злобствующим японцам обеспечу место тебе под солнцем и на нем пропащего пожалею».

Хор небесный: «Сережа, твои страданья потрясли до основания мирозданье. Каждый по герою проливший слезы пусть узнает заранее что спасется а у нас заступничество найдется для тебя с гармошкой и паровозом».

Ничего Лазо им не отвечает только дым из топки труба качает да поет гармоника через вьюгу о поленьях смола как слеза в которых накипая струится в родных просторах про огонь дорогу и про подругу.

Через тысячи лет через миллионы тысячелетий вечность в свои законы как бумажная нога в меховые сени забредет к нам с ответом на все вопросы и тогда над миром горите звезды сея свет во мраке пустой вселенной.

«Хочется домой,— говорит Гагарин. Кто я — испытатель или татарин что забуду скоро златую Эос? Скучно мне за пультом, смотрю в окно я. Что-то затянулось мое ночное так что я на лучшее не надеюсь.

Пролетая во мгле вездесущей ночи оставляя по курсу Нью-Йорк и Сочи я такое однажды отсюда видел что не то что пером описать но в сказке будет нелегко предавать огласке то чему я только случайный зритель.

Я услышал как в поле снаряды воют и увидел как мчится по полю боя раненный герой Александр Матросов. Вслед ему кричат: «Рядовой, вернитесь!» но упрямо несется бесстрашный витязь далеко от себя автомат отбросив.

До сих пор не знаю я что и думать доверять глазам своим или плюнуть... Только он дорвался до амбразуры и глаза возведя на мою ракету закурил трофейную сигарету и такое слово промолвил: «Юра,

высоко ты летаешь глядишь далече посмотри как меня пулемет калечит ради жизни будущих поколений. Если есть у тебя хоть стыда на каплю не беги за гранатой не трогай саблю но вращаясь по эллипсу во вселенной

сообщи ты на землю радиограмму: умолчи про мою боевую травму но скажи мол в степи я замерз и сгинул что коней своих батюшке завещаю что поклон свой матушке посвящаю а у милой жены не прошу помина».

Астронавигатор сидит за картой передатчик его из угла Декарта точкой дребезжащей в вечернем небе посылает сообщения на геоид где похоронили в себе героя степь да степь да в степи за степями степи.

Когерер с усовершенствованной антенной с той магнитно-электрической переменной от которой разбегаются в поле мыши изобретен был Поповым а не Маркони там где в деревенском аккордеоне ничего подозрительного не слышишь.

Часто падал герой на сырую землю поверяя печали траве и кремню сокрушался будущий наш ученый и невольно к земле приникая ухом научился ловить утонченным слухом голоса своей родины истощенной.

Так в сантиметровом диапазоне слышит он однажды потусторонний но знакомый и сладко-певучий голос. Под его он баюканье засыпает и во сне неожиданно понимает для себя и для мира такую новость:

«Ничего что ты мал и не слишком статен. Будущий великий изобретатель ты проснешься утром в ином обличье: дам тебе на память три головы я утвердив их на столпообразной вые, дам звериные ноги и крылья птичьи.

А еще оставляю тебе впридачу микросхему и радиопередатчик чтобы голос твой плыл звуковой частицей по морям-океанам скользя навагой преисполненный мужеством и отвагой чтобы реял он в небе перепелицей».

Поднимался попович во весь аршин свой удивлялся сиянию и единству озирая окрестность шестью глазами он дивился на могучие свои плечи и по всей поднебесной такие речи вел симург различными голосами :

«Ангелы с иереями тихо служат всюду их невидимо хоры кружат, мученики величаются, и святые славятся в заступничестве и в силе, верные же исцеляющиеся ими украшаются молитвенной благостыней.

Просвящайте слепых, принимайте сирот, поминайте родителей на могилах, подавайте подаяние на дорогах, уврачевывайте раны тому кто болен и да будет каждый из вас спокоен навсегда по отшествии своем к Богу».